Леонтий Костыль – художник и скульптор из-под Шаргорода, что создал в Сумах, на Слобожанщине, собственную хату-музей и начал работать в стиле, который назвал собственной фамилией – костуризм. Его преимущественно глиняные работы, костури, рассказывают о быте и традициях Украины.
А начал Леонтий заниматься скульптурой после того, как его пригласили работать директором фарфорового завода просто “с улицы”.
Леонтий
Леонтий родился в селе Текловка, что на Восточном Подолье. Он называет ближайшее к родному селу город Шаргород малым Стамбулом через разнообразие культур и национальностей, которое давало (и дает) ему сюжеты, стиль и краски для будущих произведений:
Ходили на базар там и видели такую разнообразную культуру, еврейскую, польскую, украинскую, турецкая когда там была. И это для меня до сих пор является основой творчества. В каком бы материале я не работал, я вижу этот Шаргород.
После школы Леонтий решил поехать в другой город учиться: на выбор имел Одессу, Львов, Харьков и Луганск. Высоковаты по требованиям конкурсы в Одессе и Харькове и отсутствие художественного училища во Львове остановили его выбор на Луганске. Вступительные экзамены в училище сдал на “тройки”, но поскольку окончил школу с медалью, был зачислен на обучение. В училище Леонтий общался исключительно на украинском, всегда спорил на политические темы. Говорит, что директор еще удивился, с чего бы это с “Западной Украины” ехать к ним:
Ну, они считают, что Винница – это Западная Украина. Сами винничане себя западными не считают, того что они были при советской власти и, как бы сказать, не присоединялись к Украине, они всегда были Украиной. Но да, они считают нас, винничан, західняками.
В Луганске Леонтий за пол года выучил русский язык, впрочем так и не стал своим, прежде всего из-за несоблюдения постулатов советской “политики партии”:
Получилось так, что у меня конфликт всегда выходил почему-то по политической части. Мне было тогда 14 лет, никакой политики будто же я не знал, но меня из училища выгнали. Выгнали из училища за то, что я говорил то, что думаю.
После этого жизнь Леонтия превратилось в такой себе приключенческий роман: в поисках учебы он уехал в Москву, был в Литве, затем попал в состав экспедиции, которая разрабатывала урановое месторождение в Красноярске, там заразился энцефалитом, чуть не умер, работал художником в местном театре. Впоследствии по рекомендации художницы-постановщицы Светланы Ставцевої уехал в тогдашний Ленинград поступать в институт театра, музыки и кинематографии, хорошо сдал экзамены. Однако закончить этот вуз он так и не смог, ведь его снова исключили за “политические разговоры”. Со временем Леонтия Костыль-Шаргородского перестали вообще принимать в ряды студентов. Так после длительных скитаний по разным городам Украины (никто не хотел обучать такого “подозрительного” студента или работать с ним) Леонтий остановился в Сумах.
Глина
Здесь он оставил живопись и в течение 15 лет занимался бизнесом, пока кризис и выгорания не напомнили о том, к чему лежит душа. Оставил жене квартиру, восстановил дом, где сейчас живет, и, как он сам говорит, “случайно стал скульптором”:
– Как-то я делал что-то во дворе. Подъезжает сюда на “волге” двое мужчин и говорят: “Мы бы хотели, чтобы вы были директором завода”. Я говорю: “Да я же никогда на таком предприятии не работал”. А они: “Ну, дом ты строил по своему проекту? Значит, справишься. Надо восстановить производство сувеніров, керамика”. И вот так я попал.
Так, “с улицы”, Леонтию предложили возглавить Сумской фарфоровый завод, и пока решали бюрократические вопросы, попросили поработать с художниками и скульпторами предприятия. Там художник начал делать свои первые творения, создав 12 авторских работ. Однако деятельность керамиста впоследствии пришлось прекратить, потому что завод продали, а всех работников уволили.
Работаю с глиной до сих пор и мне это приятно. Глина дает возможность выражать то, что ты думаешь, напрямую. Она такая гибкая, что ты можешь лепить что угодно из нее, любу мнению, и передавать какое-то такое выражение, чтобы оно имело индивидуальный облик.
Леонтий выбрал глину не только через ее пластические свойства, но и доступность и дешевизну этого материала. С глиной технически кое-где работать труднее, чем с деревом или камнем, но в то же время есть и свои преимущества: не надо прилагать физических усилий, чтобы вырезать силуэт и придать форму выскабливанием. Хотя в искусстве керамической скульптуры тоже есть свои нюансы – к примеру, большие скульптуры из глины часто нет где выжигать.
Глину, мастерскую и печь для обжига скульптур Леонтию Костыль-Шаргородском предоставляет предприятие “Керамейя”, которое специализируется на изготовлении керамических строительных материалов. И зимой художнику все равно приходится делать паузу в работе и переходить на живопись – в мастерской слишком холодно и работать невозможно.
Иногда Леонтий создает скульптуры из дерева. Подбирает упавшие деревья, или умышленно срезает какие-то: грушу, липу и прочее. Впрочем, для работы с деревом нужно больше физической силы, поэтому в течение года он делает немного – до пяти скульптур.
Костуризм
Стиль, в котором работает Леонтий, называется “костуризм”. Он сам дал название стилю, сам его основал. Когда художник воплощается в своих произведениях, он заслуживает того, чтобы его фамилия мало свой “-изм”, считает Леонтий. Хотя в Украине немного художников, действительно достойных этого.
Дочь местного скульптора пришла когда интервью брать и говорит: “В каком стиле вы работаете это? Потому что я не понимаю”. А она сама – искусствовед. Я говорю: “В каком стиле может Костыль работать? В стиле “костуризм””.
Каждый художник имеет выдающиеся для своего стиля элементы. Движение кистью, сила нажима, цветовая гамма и многое другое создают из безымянного полотна известная. Леонтий утверждает, что в 99 % случаев он безошибочно определяет автора. Так же и с его произведениями – они узнаваемы: глиняные фигуры имеют причудливую форму, а на полотнах – вспышка цветов.
Леонтий – украинец. Он на этом настаивает отдельно, ведь именно национальная и культурная самоидентификация и определила его художественное направление и стиль.
То, что остается с детства, – оно вечно. И мало этому уделяется внимания в детстве – именно то, что детей должно окружать. Специальная какая-то, животворная – среда должна быть. Иначе вирождається творчество, вирождається нация.
Скульптура имеет внутренний мир и сверхъестественную силу внутри. Эмпатийное составляющая искусства является определяющей для каждого художника. К тому же, свое искусство Леонтий называет интуитивным: как рука и сердце поведут.
Ну, ко мне заходят, говорят, что есть люди, которые не понимают искусство, говорят: “Да, мы не понимаем, что здесь изображено, но мы чувствуєм этот дух”. Такое вот отношение простого человека, который не понимает. Ну, опять же, это не мне судить, как оно.
Обычно памятник ставят в честь какого-нибудь достижения или какой-то потери. В отличие от музея, где пространство определяет культурные коды, поведение и наполнения, улица правил не имеет. Люди видят скульптуры ежедневно, а “качество скульптуры, такое качество и граждан”, говорит Леонтий.
Скульптор должен быть как камертон для общества. Потому что скульптура как будто вечная.
Скульптура имеет большое значение для общества и в воспитательном плане, и в искусстве. Если, допустим, стоит десять гениальных, не таких, как в Сумах, скульптур, то здесь родятся другие люди. Они уже будут знать, что в нас, они будут ориентироваться на эти скульптуры. Это не то, что они так хотят – это так заложено. Того что они видят каждый день эти изображения.
Несмотря на то, что Леонтий Костыль-Шаргородский – автор более 200 скульптур, известный далеко за пределами Сумм, в самом городе не увидишь ни одной его глиняного “костури”. Суммы и до сих пор иногда “украшают” мрачные памятники советских времен, а движение в направлении модернизации городского пространства довольно вялый.
У меня только пара деревянных скульптур в парке есть. Неплохие скульптуры деревянные, они уже признаны более-менее, но скромно – там, где-то в лесу. Но… Здесь никто никогда не поставит мою скульптуру, того что никто не примет такого решения, потому что у нас конкурсы, а на конкурсы я не умею делать, того что это бизнес.
Фундамент
Последователей и учеников Леонтий не имеет, потому что не считает себя профессионалом. К тому же, каждый художник должен самостоятельно пройти свой творческий путь и обнаружить собственную “логику в искусстве”.
Впрочем, не логикой единой питается искусство скульптуры, иногда оно дарит алогичные сюрпризы, которые граничат с магией. И хотя Леонтий называет себя “неверующим”, говорит, что в процессе творчества с ним случались странные истории.
Когда Леонтий слепил скульптуру своего товарища, который открыл в Сумах музей камня. Тот человек тогда болен, ему диагностировали рак, и в воображении Леонтия он представал именно таким: лежащим.
А заходит такая женщина – Линник у нас здесь была, и говорит: “Чего же ты его лежа, ты поставь его просто на ноги поставь – и он встанет”. Я говорю: “Ну, вы понимаете, дело в том, что это несерьезно вообще. Я в такой ерунде не играю. Я – неверующий человек, и чтобы я поставил его на ноги и он встал – это не может быть”. Она говорит: “Ну, поставь все равно, я так хочу, поставь его – и все”.
Через месяц муж выздоровел.
Однако в материальном плане работа скульптора не такая “магическая”, ведь не приносит значительных прибылей. Большинство художников работают ради идеи, а Леонтий – потому что слишком старый для чего-то нового, как говорит сам скульптор. Его приглашают на выставки в разные страны, включая США, Австралию, Германию, Францию, где он мог бы остаться жить и работать. Но он против этого.
Потому что нам скушно жить в Париже, уже ничего в Париже нет интересного. Но куда я поеду? И дают квартиру там, и все-все. Вот такая наша жизнь, понимаете? Как я брошу это все? Ну невозможно же бросить! Могу до Парижа не доехать, а это все скинут в овраг.
Его дело – строить общество и воспитывать уважение к художникам здесь, в Украине. Украинские скульпторы фактически не знакомы между собой, отсутствует элемент, который бы помог объясниться и творить что-то совместное. Объединительным инициативам мешают бюрократия и инерционность. Например, когда в свое время Леонтий стремился создать музей украинской скульптуры, ему помешала Союз художников Украины. Мол, одного лишь желания недостаточно, ибо желающих открыть музей множество.
Но свой музей Леонтий Костыль-Шаргородский таки создал. Собственный музей-мастерскую он зарегистрировал в 2006 году в Сумах. В хижине, которую он получил в наследство и где сделал ремонт, хранятся его картины и “костури”. Местные жители давно ознакомились с экспозицией и сейчас особого интереса к музею не проявляют. И порой приезжают туристы из других городов Украины и из-за рубежа. Музей не имеет вывески, однако он всегда открыт для желающих по предварительной договоренности.
Суммы – это берлога такая, какая-то спячка, и здесь очень трудно какие-то проекты делать. Хотя есть. Там-вот делают, конечно, то боевые люди, они имеют какие-то силы. А здесь хочется работать, а не бороться.
Если человек умирает в духовном смысле, ее биологическая смерть наступает быстрее, считает Леонтий. Именно поэтому он продолжает работать, пусть и каждый год это становится все сложнее.
У меня есть мечта, что скоро – конец жизни и надо как-то умереть, чтобы не болело. Так а что я могу, какая может быть мечта у скульптора в этом городе, где не может быть места скульптору? Как здесь нет основы, нет фундамента, чтобы мечтать, на чем. Та мечта, что я сделал – это все моя мечта, понимаете, да?
Автор публикации
Спасибо НАШему, что познакомил с таким интересным талантливым мужичком. Увидела репортаж в прямом включении с Сумами в День незалежности. Молодец и журналист, который вел этот репортаж и автор статьи. Спасибо.
Нет пророка в своем отечестве.