После того, как стало понятно, что блицкрига не получилось, конфликты элит стали выплёскивать в отечественное публичное пространство гораздо чаще, чем это было раньше. Турчак против Володина, Кадыров против Пескова, Соловьев (и стоящий за ним Громов) против официально назначенного Путиным переговорщиком Мединского — такого представители российского правящего класса себе давно не позволяли.
Российский истеблишмент хорошо помнит историческую войну Патрушева с Черкесовым. Помнит он и то, как она закончилась. Сразу после того, как последний высказался публично, Путин уволил их обоих: Патрушева из ФСБ, Черкесова — из Госнаркоконтроля. После этого российские элиты если друг с другом и разбирались, то в основном посредством жалоб самому Путину.
Нынешние публичные конфликты являются очевидным свидетельством того, что роль президента как верховного модератора в отношениях элит слабеет. Допустив колоссальную ошибку и ввязавшись в войну, которую он не может выиграть, Путин утратил статус непогрешимого. Нельзя сказать, что его слова теперь совсем ничего не значат, но они явно весят гораздо меньше, чем раньше. В приватных разговорах об этом теперь не говорит только ленивый. Если раньше повсеместной присказкой было: «Как Путин решит», то теперь в ответ на его упоминание собеседники нередко слышат: «Да при чем тут Путин? Самим разбираться надо».
Президент практически парализован — не в физическом, а в политическом смысле. По привычке его ещё опасаются, но Патрушева с Бастрыкиным и Бортниковым, похоже, опасаются уже гораздо больше. Потому Медведев так и истерит, что страстно пытается силовикам понравиться. Понятно, что все они — уходящие натуры, но перед тем, как уйти, они много ещё кому кости переломать смогут.
Сделав окончательную ставку на силовой ресурс, Путин стремительно превращается в заложника своих преторианцев. Скоро они сами, по своему усмотрению, любого представителя истеблишмента арестовать смогут, а Путин будет вынужден на всё это бессильно смотреть. Медведев это кожей чувствует и очень хочет перед ними за своё либеральное прошлое покаяться.
В России наметился транзит от персоналистской автократии к режиму коллективного руководства страной. Автоматически демократизации это не означает, но на некоторую нормализацию по истечении какого-то времени рассчитывать можно. СССР после Сталина, Китай после Мао — истории подобных нормализаций науке хорошо известны. Главным драйвером в подобных ситуациях выступает потребность в институционализации.
Договоренности и распределение полномочий ведь надо как-то оформлять; вот в тех узлах, где элитам удалось о чем-то договориться, институциональный каркас как раз и возникает. Не всегда, правда, это удаётся организовать гладко. Например, сто лет назад в Мексике более чем 30-летнее правление Порфирио Диаса закончилось кровавой Гражданской войной, зато после неё был сформирован устойчивый и не очень репрессивный режим, основанный именно на принципе коллективного руководства.
(c) Аббас Галлямов
Автор публикации
