Птенец Аллы Борисовны Пугачёвой, певец, танцор и балетмейстер Борис Моисеев долго был живым символом гомосексуальности для гетеро-масс и ходячим аллергеном для гей-сообщества, которое, зачастую видело в нём карикатурного персонажа выставленного на потеху публике.
Автор спектаклей с говорящими названиями «Дитя порока» и «Падший ангел» всегда противоречиво относился к гей-эмансипации (хоть и выступал против законов о пропаганде). А в 2010 году, когда консервативный поворот стал уже очевиден, и вовсе заявил, что его камингаут был якобы всего лишь пиаром. Тогда же в начале прошлого десятилетия он de facto и сошёл со сцены — не смог восстановиться после инсульта.
Так или иначе начавший российскую сольную карьеру в начале 90-х шоумен (кстати, всю перестройку его танцевальное трио провело в Европе), остался в памяти прежде всего человеком своего времени со всеми его противоречиями. Но, хоть русским Фредди Меркьюри его и не назовешь, своё местечко в истории эстрады Боря точно заслужил.
Автор публикации
Возможно, что смерть Бори – это констатация одинокого образа жизни. Человечество идёт к этому семимильными шагами. Боря был один. Стало плохо, некому было вызвать скорую.
Одиночество нетрадиционно ориентированных, да и традиционно ориентированных – страшно. Люди перестают нуждаться в друг друге. Любовь – это не любовь вовсе, а гормональное влечение. Нет его – нет надобности жить с человеком. Даже выгоды нет.
Барюсик был незлобным и приятным человеком. Таким себе грустным клоуном.
Земля пухом.